Увековечивание памяти Леси Украинки набирает обороты. Дом, в котором она жила и работала… летом 1907 года. С таким подходом можно повесить несколько тысяч табличек — в году 4 сезона, Леся прожила 43 года и много путешествовала, в том числе по разным странам. Конкретно этому дому с табличкой повезло, он отдан под итальянское посольство и не разрушается. 
Птичьи памятники, руку к которым приложил создатель самых уродливых уголков современного Киева, Константин Скритуцкий.
Страшенный Данте установлен в обмен на обещание поселить в братской Флоренции каменного Шевченко. Новое изгнание, круги ада, полученные в качестве бонуса.
Самое большое разочарование — книжные магазины. Я зашла в несколько и затем поехала на Петровку, на книжный рынок, который рекомендовали несколько знакомых: мол, там всё, и надо только поискать — и найдешь. Книжный рынок на Петровке похож на свалку. В маленьких киосках сидят продавцы, книжки томятся в концлагерных кучах или стоят стопками, которые — равно как во всех киевских книжных — плохо систематизированы. Я честно прошла вдоль всех рядов, но чувство ужаса и отвращения никуда не делось.
Передо мной по рынку шла женщина. Она искала учебник русского языка, изданный не в Украине. Все продавцы довольно грубо говорили, что такой книги у них нет и никогда не будет.
В одном из центральных книжных магазинов на нижней полке я нашла издание книжки Куркова, которая мне чрезвычайно не нравится. Этот вариант был на плохой бумаге, но с фотографиями. Сделала снимок для истории.
Неподалёку обнаружился дурно сделанный сборник Стуса и Кордон, который пытались продать еще до того, как я уехала из России.
На полке с лидерами продаж:
В детском отделе:
Фотографирую книжку, чтобы спросить, нужна ли она ребёнку.
Чулан недалеко от БЖ:
Ты голоден
Вот остров светляков
колодцы трав прохладны Вот шагов
орехи земляные Вот вино
охоты в журавлиных стеблях
и черепаховые тени на песке
Вот грудь её на листьях океана
Цветёт тархун
Иди Будь беспощаден
Ты голоден
Ты смертен
Он цветёт
Ты смертен
Вот коричневые лужи вечеров
Звезда в стакане треснувшем от соли
Ты голоден
И позабудь лицо и
Ты смертен
Вот её живот
в кувшине шёпота И серебристый зов
Разбей кувшин и выплесни
Ты смертен
Ты голоден
Цветёт
Иди на зов
Нина Искренко
Стихи на улицах Киева рисует группа Красный стул. Любители Бродского и Искренко похожи на птичек, которые вспоминают старые песни, сидя на руинах империи.
С книгами не получилось, но надежда не покидала меня — существовал план B. Год назад я была в книжном магазине на жд-вокзале и там продавались несколько книг о искусстве, и в тот раз у меня не было достаточного количества гривен и времени. Я оставила место в багаже и со второй попытки — по дороге в аэропорт — добралась до вокзального этажа с магазином. Он был закрыт. Я покатила свой полупустой чемодан к стоянке с такси.
Там стояло множество машин, которые кого-то ждали. Меня никто не ожидал, и позвонить в фирму я тоже не могла. Единственный таксист, который был никому не нужен, выглядел на пять ходок, последняя за убийство. Если бы я много раз не ездила стопом в машинах подобных персонажей, то просто упала бы в обморок. В машине висел трезуб. Таксист спросил, откуда я еду. Я назвала украинский город и стала думать, что же мне сказать, если он спросит, куда я направляюсь — правду или лучше нет. Но до этого не дошло. Таксист категорически не понимал, что мне надо в Борисполь и желал вести меня на одноименную улицу в Киеве. Мне пришлось выйти в центре города, прослушать длинный монолог на арго, поблагодарить таксиста за прекрасные впечатления от Киева, написать смс и подождать такси, которое вызвал Саша.
Однажды в подобной ситуации в Париже я очень переживала, что в 7 утра мне будет трудно найти таксиста на крошечной улочке. Поход по парижскому метро с 45 кг вещей — не самая лучшая перспектива в жизни. Но когда я выкатила свой чемодан, набитый русскими книгами из магазина Глоб, такси остановилось само собой. В Киеве мимо проезжало множество такси, но все они ехали на заказ. Я не припоминаю другого города, где перевозки были бы организованы таким глупым образом.
На этом про литературу всё, про Щербакова будет отдельный пост.