Глава 4,
в которой я брожу по кладбищенскому лабиринту, обнаруживаю каталонского поэта, оказываюсь в заповеднике патриархального секса и в Музее конопли, брожу по горе Монжуик, ищу ответы на этнографические и археологические загадки, посещаю музей пожарных, Испанскую деревню, Музей истории Каталонии, покупаю местные детские книжки о женской истории, съедаю пришельцев, утрачиваю возможность жить без апельсиновых деревьев и переезжаю в Барселону.
6 января 2017 года
После шествия Королей-Магов город находился в религиозной коме. Это было подходящее время для поездки на кладбище Побленоу и для поисков скульптуры “Поцелуй смерти“, “El petó de la mort”. Как раз про такие случаи говорится “Всё было не так, как я себе представлял”. Указателей нет, а некоторые из туристов были так самоуверены, что не стали смотреть на карту при входе и просто напросто зашли с центрального входа. Чтобы дойти до могил с памятниками, нужно было бродить по коридорам многоэтажного колумбария. Туристы с фотоаппаратами, плачущие
семьи с венками, традиции инсталляций перед мемориальными табличками, лестницы, по которым залезают к могилам на высоких этажах… Достаточно абсурда, особенно с учетом того, что во многие части кладбища изолированы непроходимыми стенами друг от друга. Сразу подумала про знакомого клаустрофоба, который бы с большой вероятностью сложил бы здесь свои косточки. В итоге я сделала то, что умные делают, планируя поездку – установила телефонное приложение и узнала, что “Поцелуй смерти” находится вообще в другой – изолированной стенами крайней зоне справа от входа.
Сам памятник значительно меньше собственной славы. Пугающий. Информации о нём почти никакой. Создан в 1930 году. Погребенный Josep Stoler умер молодым, архитектором памятника был Jaume Barba. На постаменте – стихотворение поэта и священника Жасинта Вердагера-и-Сантало. Видимо, именно Вердагера я и должна была найти во время этой прогулки.
Jacint Verdaguer i Santaló (1845—1902) для каталанского языка – как Пушкин для русского – он сделал каталонский язык литературным.
Вердагер рано стал известен, как поэт. Много путешествовал в качестве корабельного священника. Морские путешествия вдохновили его на создание эпической поэмы “Атлантида”(1878 г.). Он создавал религиозные и патриотические произведения. Стихи Вердагера, включавшие народные мифы и легенды, а также описания родной природы, стали частью национальной идентичности каталонцев. За мистические стихотворения Жасинта лишили сана и отлучили от церкви. Вердагер был духовным наставником Eulària Anzizu, о которой я рассказывала в предыдущей главе.
В 1984 году издательство “Художественная литература” опубликовала сборник переводов с каталанского (pdf). В книге были стихи Эсприу, Льюль, Рамон; Турмеда, Фонтанелья, Вердагер, Марагаль, Риба и других. Вердагер печатался в переводе Майи Квятковской.
“Зачем ты, сердце мое,
так весело распеваешь?
Печально наше житье,
всех бед и не сосчитаешь;
ведь все, что было у нас —
драгоценности, деньги, платье,
все сгинуло в трудный час,
осталось одно распятье!”
“Отныне стану я копить насмешки
и оскорбленья — перлы и топазы
для своего небесного венца.
Умри, меня измучившая плоть,—
я изнемог под ношею твоею;
тебя пожрет могила и вернешься
во прах, из коего ты вышла, ибо
ничтожен я, sum vermis et non homo.
Я с хлопотливой гусеницей схож,
что, поедая листья шелковины,
себе из шелка ткет роскошный саван.
Я тку свои саван из пеньки страданий;
но в коконе гробницы, Иисусе,
преображусь, как ты — от смерти к жизни,
и радужные крылья обрету,
чтобы с тобой к твоей подняться славе.”
Я пошла вдоль берега моря. Длинная граффити-стена, ограждающая зоопарк. Только что наклеенные на всех дверях листовки, призывающие соседей в Вила Олимпика объединяться против хостелов Casal de Barri Vila Olímpica – Can Gili Nou
Официальные музеи были закрыты. Я решила осмотреть маргинальные. Несмотря на абсолютно гигантский объем современных знаний о истории сексуальности, Музей эротики на Ла Рамбла оказался заповедником порнокультуры и весьма примитивного патриархального секса, в буквальном смысле музеем прошлого века. Мимо меня прошла сгорбившаяся девушка в халате и очках. Это была исполнительница роли зазывающей посетителей Мерлин Монро. Для роли девушка преображается, снимает халат, выходит на балкон и замещает собою пластиковый манекен. Вентилятор, который установлен рядом с балконом, поднимает юбку. Небывалое шоу.
Залы заполнены фотографиями и картинками, большая часть из которых – о том, как унижать и насиловать. Женщины и дети изображаются в виде предметов, которых мужчины могут использовать для развлечений, могут купить, похитить, избить, убить. Жертвы, конечно, сами рады насилию или даже провоцируют на насилие. А значит, всё правильно. Пример музейной таблички:
Здесь мне бы хотелось напомнить о текстах evo_lutio, которая посвятила очень много своего творческого времени описанию каннибальского отношения мужчин к людям.
В центре музея в качестве иллюстрации к Канамара-мацури располагается гигантский фаллос. Про клитор создатели музея забыли в принципе, нигде нет даже и маленькой картинки, его изображающей. Тот факт, что у женщин имеется орган, необходимый исключительно для получения удовольствия и что у него совершенно другая физиология, не имеет никакого значения. Важно знать как можно больше вариантов использования женщин, но чувства женщин и особенности женской сексуальности не принимаются во внимание. Проникающий секс преподносится как суть и единственно важная вершина гетеросексуальных взаимоотношений, победа доминирующего индивида и смысл общения между полами вообще. Значение слов “чувственный”, “получающий наслаждение” приближено к слову “голый”. Голый? Да ты король мира. История сексуальности сведена к истории фаллоцентричности, иерархичности и насилию, феминная секс-история намеренно исключена из дискуссии. Исключена со смехом, прибаутками, карикатурами, анекдотами, мифами, стереотипами и бравадой. Коллекция старинных вибраторов преподносится таким образом: “И вот так врачи лечили истерию, ха-ха. Они дураки, мы умные. Пра-а-а-ходим в магазин эротической игрушки.”
Проституция, стриптиз, порно-одежда, бдсм, педофилия, зоофилия, порно-политическая карикатура – всё это в Музее секса одобряется и рассматривается не как унижающая человеческое достоинство деятельность, но как естественное поведение.
В отправилась в Музей марихуаны.
Музей конопли и марихуаны — один из лучших музеев Барселоны и самый большой музей конопли в мире. Сначала я начала рассматривать дом в стиле модерн, и только затем увидела листочки и название на витражах. Обычно хорошо сохранившиеся ар-нуво-здания превращают в музеи стиля и, снова оказавшись в таком доме — после Праги, Риги, после барселонского Гауди — я всё время думала: «Я в музее модерна? Или все таки в музее конопли?». Реставрацией, видимо, руководила Сесилия Хименес, но всё испортить ей не удалось.
В силу специфики своей деятельности я всю жизнь находилось рядом с (тысячами) людей, которые употребляли и продавали наркотики, видела и домашние плантации, и поля, и сквоты-сады, и рынки, бывала в странах, где трава криво, но легализована. И постепенно привыкла, что марихуана демонизирована, выведена за рамки общественного дискурса. Что собеседники, с которыми можно обсуждать тему конопли, не прерываясь для опровержения мифов, существуют только в радикальных кругах. Так что каждый шаг по ковровой дорожке с марихуаной казался шагом в мир абсурда. «Да нет, неужели они сделали это?» Но, когда все эти странные мысли испарились, я на много часов погрузилась в изучение книжки-гида и экспонатов. Вся человеческая история оказалась слегка под запретом из-за антинаркотической пропаганды – хотя для культивирования технической и психоактивной конопли используются разные сорта.
Версия истории, с которой мы знакомы, в принципе, никак не противоречит истории реальной. Она подвергнута цензуре. Так, все мы знаем, что из конопли делают корабельные канаты и паруса. И знаем, что Колумб, открывший Америку, плыл на корабле. Но в учебнике не было написано, что канаты и паруса делали только из конопли и что без конопли путешествие бы не состоялось. Многое бы что не состоялось. Не было бы холстов для живописи, тканей для одежды, обуви, лекарств. Не было бы британского флота и войны Наполеона против России (снабжавшей британцев пенькой). То есть весь патриотический цикл текстов о Наполеоне оказывается сведен к конопляному вопросу. Не было бы лета 67 года и рок-н-ролльной революции. Не было бы хиппи и хиппового влияния на современную цивилизацию. И современной литературы тоже бы не было:
Благодаря криминализации наркотиков человечество получило подпольный рынок, обогащающий олигархов и тюрьмы, переполненные нищими и социальную катастрофу. Криминализация и просветительский паралич – причина кризиса в наркологии, которая теперь только придаток рынка психоактивных веществ.
Частичная легализация в той форме, в которой она существует сейчас, например, в Нидерландах и Испании, освобождает тюрьмы, но общественные проблемы не решает.
7 января 2017 года
Большинству людей не нужны впечатления и воспоминания. Они никогда не смотрят сделанные во время путешествий фотографии. Если и посещают музеи, то не хотят ни запоминать, ни понимать, что они видели. Не гуглят, если встречают что-то незнакомое. Не замечают стикеры и граффити. Игнорируют надписи на непонятных языках. На самом деле это очень хорошая жизненная стратегия. Экономится много ресурсов. Кто-то другой всегда сообщит, что именно было важным. Но настоящие сокровища так найти и сохранить невозможно.
Утром я поехала на Монжуик. Фуникулёр на гору – прямо из метро. А затем надо пересесть на канатную дорогу эпохи Коли Герасимова. Оказываешься почти около крепости. С музеем было непонятно и на самом деле конкретно в этот день и даже в эту поездку я хотела осматривать что-то поинтереснее, чем военные и тюремные экспонаты. Надо было найти такие якоря, которые меня в Барселоне удержат. Поэтому я пошла вдоль стены. Похоже на Крым и на Дубровник. Свет, цвет камней. Море бесконечное, слепящее. Высокий тростник слева вдоль дороги, обрыв. Множество птиц – малиновки, лазоревки. Первый раз встретила самку горихвостки. Позже увидела птицу, которую искала многие годы – ополовника. Вот уж не думала, что они водятся на юге. Вдоль побережья порт, поэтому грязный воздух, шум, растения умирают.
За крепостью начался сосновый лес, надо было идти вниз. Открывался вид на олимпийские сооружения.
В ботанический сад я не попала, вернее, не смогла понять, что именно так называется. Дорога шла мимо множества разных парков и садов, мимо школ. В конце концов я нашла музей.
В Этнографическом музее есть стенд о добродетелях христианки.
На картине неизвестного каталонского художника La donselle virtuosa 16-17 века изображена женщина, балансирующая на шаре. Эта картина иллюстрирует, что считалось добродетелью для женщин того времени. Шар-основание для персонажа раскатился по новому времени с легкой кисти Дюрера.
Добродетели La donselle virtuosa соотнесены с частями тела и одежды. Для разгадывания замысла художника я пригласила специалиста. Лингвист Лена Грунтова предполагает, что:
cпокойствие Quieta символизируют кандалы,
трудолюбие Sollicita – веретено,
верность Fidelis – горящая в области сердца свеча (как у “Фортуны” Дюрера),
молчаливость Taccita – закрытый рот,
покорность Subieta – ярмо,
стыдливость Pudica– белый чепчик,
щедрость Charitas – намек на кормление грудью,
целомудренность Casta – пояс,
честность Honesta. По версии Gustau Molas честность символизирует корсет, на который одета удлиненная одежда большего размера. Мы также думаем, что может быть указание на область кармана, длину одежды или на нечто другое. Проблему трех полосок на подоле нам решить не удалось, единственно что мы узнали, что в Каталонии полоски не имели негативного значения. Возможно, это три христианские добродетели. Метла символизирует скромность, Humillis.
Лена Грунтова также предлагает сравнить La donselle virtuosa с еще одной картиной, на которой изображена балансирующая женщина – “Девочкой на шаре” Пикассо.
Одна из витрин Этнологического музея посвящена праздникам и протестам, тут показывают флаг гей-прайда и мячики, которыми протестующие атаковали полицейских. Много рассказывается о ремёслах. На подземном этаже – собрание коллекций… всего. Религиозная скульптура, искусство народов мира, игрушки разных народов, коллекция дверей, изделия из камня, стекла и металла, посуда. Без названий и датировок. Просто по коллекции в каждой ячейке огромного шкафа. Мне было интереснее всего увидеть таблички-еxvotos, религиозные картины.
Традиция вотивных даров (votivus – посвященный богам), стремление благодарить или просить высшие силы о избавлении от проблем, жертвуя ради идеи, существовала еще в каменном веке. К счастью, она несколько заместила собой привычку приносить в жертву людей и животных. Кто-то топил вещи в болоте или колодце, кто-то золотил статуэтки мифологических существ, кто-то принимал участие в постройке храмов и благотворительных учреждений, передавал церкви драгоценности или парчу с гроба, иногда совершая изнуряющие паломничества для дарения, а кто-то изготавливал из металла пострадавшую часть тела или повязывал ленту на чудотворное дерево. Памятники, колоны, разнообразные таблички, портреты, восковые фигурки (предшественники музеев восковых фигур), вотивные византийские короны и оклады христианских икон, посвящение или дарение части еды… До сих пор христиане всего мира играют в куклы, католики шьют бесчисленные наряды для своих Марий, революционеры ведут аскетический образ жизни.
По сути, что бы люди ни изготавливали в эпоху дорелигиозного и религиозного сознания – каменный нож, горшок, лодку – они таким образом говорили с потусторонним миром, с будущим и прошлым.
Что бы без вотивных даров было с нашей археологией и историей? Что бы мы когда откопали, если бы человечество не отправляло в загробный мир (то есть нам) неисчислимое количество предметов. И хотя, наверное, все эти дарители немного не так представляли спасение, воскрешение и жизнь вечную, они таки до пыльной музейной вечности добрались. Доберемся ли мы, даров не приносящие?
Вот и собранные барселонским музеем мексиканские заалтарные таблички покинули свои церкви и заняли почетные места на полках. Наивные художники подробно изображали что случилось, какой святой и как помог. Иногда – записывали словами. Это, конечно, настоящий клад для исследователей. Трогательные картинки, словно маленькие печальные кинофильмы, рассказывают историю человеческих страданий.
После музея Этнологии я решила посмотреть и археологический, расположенный неподалёку. На первом этаже каменные ножи, захоронения в
керамических горшках, дольмены, выставка о морских связях (следы викингов), Рим, иберы, выставка о истории греческого виноделия “El vi grec”. На втором этаже – Рим, искусства, ремесла и религия, тинтинабула с символом плодородия, которую вполне можно вручать Сексисту года, стекло средиземноморского побережья III-IV-V до н.э., мозаики Барсино, раннехристианский период, болезни древних обитателей Каталонии, и римский портрет Поля Гогена.
В этом музее нет русского аудиогида и табличек на английском. Выбравшись на поверхность я решила сказать “нет” всем музеям. И тут же оказалась в новом музее пожарных Museo de Bomberos.
А затем пошла до Испанской деревни. Это, конечно, довольно скучное место. Картинки получаются хорошие, но всё слишком маленькое. Я думала увидеть ремесленников, работали только стекольщики.
В музее современного искусства (M. Fran Daurel) на территории деревни была картина “Авиньонские парни”. Фотографировать запрещалось.
Ракушка с Пути Святого Иакова, Эль Камино де Сантьяго:
Цепи освобожденных от рабства христиан на стенах церкви:
Также я увидела гигантскую фигуру Павла Деревянко в женском платье и услышала песню Океана Эльзы, которую слушала продавщица украинского магазина. Песня вообще получилась у создателей деревни лучше всего. Может быть, в определенное время деревня и является приютом счастливого испанского ремесленника, но мне не повезло этого увидеть.
В деревне очень красивые апельсиновые деревья. Я стояла, смотрела на них и поняла, что жизнь ничего не стоит, если ты не живешь под апельсиновым деревом.
Я решила сделать волевое усилие и закончить с музеями на этот день. Пошла в кафе Vacka и узнала, что существует карамелизированный лук. Лук давно уже не гастрономическое слово. А в сочетании с карамелью тем более. Но остались еще люди, которые помнят древнее значение слова лук. Рецептов сладкого лука в сети много, попробуйте приготовить.
В кафе мне понравились люди, персонал. Но не еда. Пришлось зайти в магазин и приготовить ужин дома. Кажется в этот день мы ели пончики с Лурдес, потому что она приезжала переночевать.
8 января 2017
Это был последний день в городе и последний шанс попасть в Музей истории Каталонии, понять, что надо читать, чтобы разобраться в теме борьбы за независимость. Музей годится для семейного посещения, никому не будет скучно. Много экспонатов, с которыми можно взаимодействовать. Каждый уголок – маленькая машина времени. Можно изучить андалузский метод ирригации, можно лично качать воду, смотреть как она течет по канавке, выращивать пластиковую капусту и латук.
Дети перетирают зерно, залезают на деревянную лошадь, надевают доспехи, заходят в замок… Взрослые застывают около экрана, на котором показывают циклом медленный фильм о изготовлении пергамента, красок, о каллиграфии и иллюминации рукописей. И около маленькой копии жиронского Гобелена Сотворения мира.
Новые времена ползут эпидемиями по жилищам бедняков, растут башнями готических соборов, множатся пиратами и путешественниками, плывут кораблями конкистадоров, народными бунтами, скрипят новыми ботинками технического прогресса, пачкаются углем, взрываются бомбами, погружаются на дно морей, звучат голосами Каталонского Возрождения, извиваются змеями модерна. Новейшее время – это каталанизм, провозглашение Франсеском Масия и Льюса независимости Каталонии и частичная автономия вместо независимости. Посетитель музея оказывается на балконе рядом с Масия как раз в то время, когда он обращается к толпе, стоя под каталонским флагом – в 1931 году.
Война, антифашизм, борьба с Франко, линия фронта, бомбоубежище, лица женщин-солдат… и потом длинная, бесконечная, безнадежная реакция, бессмертный безумный диктатор. Школьный класс-перевертыш, сопротивление, становление гражданского общества и мультикультурная Каталония для всех. Ладно, почти для всех. Кроме туристов и испанцев.
В магазине при музее я нашла книги по женской истории для детей, купила все что были – на испанском и на каталанском языках. Позже, в Бергене, я написала статью для Радио Свобода История в фиолетовой упаковке и вместе с Катей Бахреньковой начала готовить тексты для детских исторических книжек на русском языке. Мы приглашаем женщин художниц и писателей присоединятся к нам или делать свои серии.
На обед в веганском кафе Barcelonetta подавали пришельцев.
Остаток дня мы с Матрёной провели на улицах – говорили без остановки и параллельно осматривали церковь Санта-Мария-дель-Мар, оперу, Готический квартал и десерты Вегеталии…
9 января 2016 года
Я покатила свой ужасно тяжелый чемодан вдоль дороги в надежде , что появится такси. Катить пришлось до ближайшей парковки, минут 15. Потом был долгий-долгий перелёт в Норвегию, и долгая болезнь. А теперь я упаковываю вещи. Потому что было слишком много хороших друзей, слишком много шоколадных пончиков, слишком много апельсиновых деревьев, слишком много яркого солнца. И я хочу вернуться в Барселону.